Альтернатива

Украинские националисты, а также менее радикальные, но попавшие под влияние «свидомизма» граждане любят рассуждать об угро-финских примесях у великороссов. При этом само собой подразумевается, что украинцы в отличие от «кацапов» - самые чистые, самые прямые, а то и единственные наследники древних русичей. В историческом, культурном, этническом и любом другом плане.

Порой эти квазинаучные изыски доходят до того, что на «клятых москалей» и вовсе вешают ярлык народа неславянского происхождения. Не будем подробно разбирать данную «теорию», которая является старейшим порождением польской антирусской пропаганды. Упомянем лишь, что ее лживость была доказана историками еще в XIX веке, в том числе и таким заслуженным авторитетом в среде ранних украинофилов, как Николай Иванович Костомаров.

Однако присвоившие себе право монопольного владения древнерусским наследием поборники чистоты и исключительности «украинской нации» должны знать, что у них у самих-то «рыльце в пушку» будет.

Причем для доказательства этого не обязательно ссылаться на казацкую эпоху, с ее привычными, закрепившимися в малороссийском наречии «степными» атрибутами: «шабля», оселедец, кобза, майдан… С ее духом, которой нашел воплощение в народном образе казака Мамая, настоящем символе славяно-тюркского симбиоза.

Копнем прошлое глубже…

«…Да, азиаты — мы, с раскосыми и жадными очами!»

Если о Северо-Восточной или Владимиро-Суздальской Руси, находившийся под мощным влиянием украинофильских взглядов русский ученый малороссийского происхождения Николай Костомаров, писал: «Мы имеем целую летопись о событиях этого края в XII веке, и летописец нигде не проговаривался, хотя бы случайно, о пребывании там каких-нибудь инородцев», - то о ситуации в Южной Руси он уже говорит иначе: «Инородцы тюркского племени – черные клобуки, торки, берендеи – играли здесь деятельную роль наравне с туземцами, так что масса, управлявшая делами края, представляла пеструю воинственную смесь. Таков был образ быта Киевской Земли…».

Подтверждение этим словам мы найдем в «Слове о полку Игореве», уникальном источнике XII столетия.

В этой героической поэме приводится внушительный перечень тюркских племен, выступивших в поход на стороне южнорусских князей: были, могуты, татраны, шельбиры, топчаки, ревуги и ольберы. Эти, осевшие в пределах Черниговского княжества степные союзники, в своей совокупности назывались ковуи.

Но это лишь часть тюркских вассалов русских князей, известных в истории под собирательным именем «черные клобуки». В их состав также входили остатки утративших былое могущество торков, печенегов, берендеев.

Расселенные в Поросье в конце XI века кочевники, стали настоящей опорой киевских князей, участвуя во всех военных действиях последних, в том числе и в кровопролитных усобицах между русскими землями.

Дошло до того, что согласно Ипатьевской летописи, военные силы Киевского княжества состояли из 3 основных частей: киевского ополчения, княжеской дружины и… черных клобуков. Неудивительно, что черные клобуки  получили огромный вес в политической системе Южной Руси. В решении таких важных вопросов, как приглашение на княжение в Киев того или иного представителя династии Рюриковичей, они принимали участие наравне с боярством. В летописях неоднократно отмечается устойчивое выражение: «вся земля Руськая и чорные клобуки».

После нашествия монголо-татар оседлая часть черных клобуков осталась в Поросье, и, подвергшись ассимиляции местными славянами, приняла участие в формировании малороссийской или южнорусской народности. Той самой ветви русского племени, из которой уже более 150 лет безуспешно лепят антирусскую «украинскую нацию» «свидомые» идеологи.

Но тюркский фактор влияния на Южную Русь в XII-XIII столетиях не ограничивался черными клобуками.

В «Слове о полку Игореве» сказано, что после первой, окончившейся победой, битвы с половцами, бросившиеся за добычей воины Игоря помчали «красныя девкы половецкыя». «Красные», значит – красивые, прекрасные.

Выходит, что дочери тюркского кочевого народа к тому времени уже являлись красавицами в понимании южных русичей. И как созвучно это средневековое представление народному малороссийскому образу женской красоты: «Чоpнiї бpови, каpiї очi, темнi, як нiчка, яснi, як день!».

И древнерусская аристократия не считала родство с половцами чем-то зазорным – Владимир, сын князя Игоря, женился в плену на дочери хана Кончака. На Русь он вернулся вместе с женой и ребенком, после чего они были обвенчаны с крещенной Кончаковной по христианскому обряду.

Подобные межэтнические браки заключались не только из династических соображений.

Русская мать была и у половца Овлура, который помог бежать из плена Игорю. Князь отблагодарил Овлура, сделав его вельможею и выдав за него дочь тысяцкого Рагуила. Так родоначальником знатного рода Северской земли стал половец.

Получается, что история Руси киевского периода хранит много свидетельств, положительной комплиментарности между русичами и тюркскими этносами.

Слияние в русском море

Какой вывод о степени тюркского влияния на население Южной Руси можно сделать?

Может быть, взяв пример с узколобых украинских националистов, жонглируя приведенными фактами, начать утверждать, что малороссы, это не славяне, а славянизированные тюрки?

Как ни странно, но уровень взаимодействия южноруссов и тюркских народов в Средневековье лучше всего отражают слова Н.И. Костомарова, адресованные любителям угро-финских исторических мистификаций XIX века:

«Нет основания искать здесь каких-то отличий от других русских Земель вследствие происхождения особой этнографической ветви – смеси славянской народности с финско-тюркской… Мы не отрицаем, что такое смешение племен существовало, но не видим никаких данных признавать его настолько важным, чтобы оно могло дать народной жизни начало, совершенно противоположное прежним славянским свойствам...».

Да и стоит ли вообще придавать иноэтническим влияниям на ветви русского племени чрезмерное значение?

Конечно же нет, если только мы не преследуем подлой цели вычеркнуть кого-либо из обширной и разветвленной семьи русских народностей.

Очевидно, что все тесно взаимодействовавшие с русичами в Средневековье инородцы обрусели, и относительно незначительные угро-финские, балтские и тюркские вкрапления за столетия сгладились во всех ветвях русского народа (кстати, свой тюркский след есть даже у белорусов, которые ассимилировали этническую группу польско-литовских или белорусских татар).

Да и само понятие «русский» значительно шире крови, текущей по жилам.

Ведь русским человека делает дух, ментальность, культура.

Яркий пример феномена русского человека - Владимир Даль. Отец создателя «Толкового словаря живого великорусского языка» был датчанином, а мать происходила из рода французских гугенотов.

Так что «свидомым» украинским ревнителям «чистоты нации», которым повсюду мерещатся угро-финны, расово-антропологические исследования лучше бы начать с себя, дополнив их тестами на психическую полноценность. Может быть, тогда и откроются истинные причины иррациональной ненависти ко всему русскому…

Мирослав Руденко