Альтернатива

Ещё десять лет назад мы жили в мире всеобщей глобализации, открытых границ, единого мирового рынка. Хотя уже тогда существовали санкции и трения между крупными экономиками, но система мироустройства всё ещё претендовала на свободное движение людей, капиталов, технологий, на выстраивание глобальных цепочек поставок и всеобъемлющий рынок товаров и финансов. Доминировала одна международная валюта — доллар США, — а евро претендовало на роль региональной. Ещё десять лет назад концепция развития страны с опорой на собственные силы считалась чуть ли не маргинальной и канувшей в лету не только у нас, но и почти во всех других странах.

Мир стремительно изменился. Слово «глобализация» больше не звучит, о нём позабыли так же внезапно, как оно когда-то сделалось модным. Под видом торговых и санкционных войн расцвёл старый добрый протекционизм. Мировой рынок расползается на трансрегиональные и локальные сегменты. Транснациональные корпорации, про глобальность, интернациональность и неполитичность которых в девяностые и нулевые прожужжали все уши, оказались очень даже национально-ориентированными и в едином порыве со своими правительствами выполняют все необходимые политические установки. Мир снова медленно погружается в эпоху холодной войны и блокового мышления.

В этой связи почти во всех странах заиграло новыми красками такое понятие, как национальные интересы. В чём состоят национальные интересы? Как и почему национальные интересы разных стран сталкиваются? Всё чаще можно услышать, что в духовной сфере жизни общества ключевую роль должны играть патриотизм, верность Отечеству, служение Отчизне.

Считается, что более-менее разработанное теоретическое разрешение круга данных вопросов предлагается тремя крупнейшими старыми идеологиями: либерализмом, марксизмом и национализмом.

1. Либерализм даёт наиболее антипатриотический подход в данной проблематике, утверждающий, что высшей ценностью в вопросе о судьбах Родины является свобода личности среднего, отдельного человека. Если либеральному обывателю хорошо, комфортно и свободно живётся при данном гражданском строе, значит, Родина удовлетворяет его потребностям. Это максимально эгоистичный и частно-прагматический подход, который на практике превращается в спекуляцию.

Дело в том, что либералы отрицают остроконкурентный характер отношений между крупными державами, отрицают фактическое неравенство государств, отрицают приоритет военно-политического потенциала стран над показателями ВВП и «уровня жизни», отрицают первенство общественных интересов над частными в целом. Но самое главное, так исторически сложилось, что либерализм плотно замешан на низкопоклонстве перед Западом.

Евроатлантические страны объявили себя эталоном либерально-демократического устройства, поэтому либералы практически во всех странах становятся агентурой влияния США и стран Западной Европы. Классическому, настоящему либералу кажется благом, если Запад установит всемирную диктатуру над всеми народами и принесёт таким образом «свет цивилизованности дикарям». Американский и европейский империализм они воспринимают исключительно как разумное и необходимое распространение демократии, оправдывая не только многочисленные майданные перевороты, но и периодические «гуманитарные бомбардировки» и вздёргивание «диктаторов».

2. Марксизм, особенно в его наиболее догматической трактовке, даёт подход к проблематике национальных интересов и патриотизма через классовую призму. Главное — какой класс держит власть в стране. Если не рабочий класс, значит, у «пролетариата нет Отечества». Если рабочий класс, значит, страна становится родиной всех пролетариев.

И если в конце XIX — начале XX вв. в деятельности практически всех правительств чётко читалось классовое содержание, сам состав этих правительств во многом был сословно и классово обусловлен, то со временем политическая структура общества усложнилась, экономическая стратификация разрослась и теперь и в среде самих марксистов нет единого мнения по поводу классовой сущности многих современных государств.

Более того, история и практика СССР, стран ОВД, Китая, Вьетнама и других соцстран не смогла избежать проблематики взаимоотношений на межгосударственном и межнациональном уровне. Вооружённые до зубов немецкие пролетарии шли в 1941 г. по советской земле в общем и целом добровольно, желая стать землевладельцами и рабовладельцами, желая процветания своей «высшей нации и расе». Китайские коммунисты во главе с Мао Цзэдуном обвиняли советских коммунистов в том, что те после смерти Сталина поставили национальные интересы СССР выше интересов мировой революции и коммунизма. А некоторые нынешние российские марксисты обвиняют в том же уже нынешнюю КПК.

3. Единой, универсальной теории национализма не существует, потому что любой национализм базируется на принципе исторической судьбы одной конкретной нации. Представления о национализме вообще носят описательный, академический характер, обобщающий схожие черты различных национализмов. Исследование проблематики национализма омрачается и тем, что его наиболее радикальные и последовательные формы признаны практически во всех странах и во всех научных школах преступными. В современной гуманитарной теории поэтому принято разделять национализм на умеренный, допустимый, гражданский (так называемый консерватизм) и крайний, проповедующий нетерпимость к другим нациям и исключительность собственной. Общей их чертой заявляется принцип государственной независимости нации.

Однако на практике вся эта теоретическая болтанка оказывается абсолютно несостоятельной. Например, наиболее последовательные и радикальные националисты Украины, Польши, стран Прибалтики, Армении, Казахстана, Белоруссии и т.д. политически находятся на службе у Запада. Весь их национализм всегда состоял и сейчас состоит не в заботах о национальных интересах, а в антисоветизме и русофобии. Раньше им хоть что, лишь бы «не совок», а теперь лишь бы «не Рашка». В годы Великой Отечественной они шли на службу гитлеризму, в годы холодной войны — американизму, а сегодня пресмыкаются перед всеми открытыми соперниками и врагами РФ.

А, скажем, французские националисты мыслят совсем другими категориями, потому что условия Франции во всех смыслах не похожи на условия стран, приведённых выше.

Короче говоря, национализм как явление всегда очень конкретно-историчен и привязан к объективным и субъективным условиям самого национального мышления, которое, кстати, иногда может и вообще практически отсутствовать. Не говоря даже о том, что многие местечковые национализмы не особо укоренены собственно в гущу народа, а являются государственной политикой конкретных антинародных режимов.

Умеренное, консервативное направление национализма мало чем отличается от того, что раньше называли центризмом. Это скорее не идеология, не теория, не стратегия, а предметно-практическое мышление, прагматика и политическая тактика, основанная на компромиссах и балансах. Поэтому его анализ не представляет особого интереса. Такой подход достаточно эффективен на коротких исторических дистанциях, но имеет существенный недостаток: он всегда исходит только из настоящего, он как кризисное управление решает только уже вскрывшиеся проблемы, поступившие задачи. Вместо глобальной цели, перспективы, идеологической установки консерватизм предлагает жить сегодняшним днём. В глобальном противостоянии, в переделке мироустройства, происходящей на наших глазах, этот подход носит выраженный оборонительный характер. Американские консерваторы обороняются, чтобы сохранить хоть в каком-то виде гегемонию США. Европейские консерваторы обороняются, чтобы окончательно не лечь под Америку. Российские консерваторы обороняются от нападок Запада, чтобы устояло государство. И так далее. В рамках этого направления получает теоретическую разработку теория геополитики, которая, впрочем, не лишена тех же недостатков.

4. Но есть ещё достаточно любопытная теоретическая попытка разработать универсальную теорию национализма, порождённая не только нетривиальным подходом, но и спецификой национально-освободительной борьбы. Речь о разрешении проблематики национальных интересов, патриотизма, национализма в северокорейской идеологии чучхэ.

Нельзя сказать, что чучхэйские подходы абсолютно оригинальны, нечто подобное предлагалось и различными левонационалистическими движениями Азии и Африки. Но теория чучхэ, во-первых, имеет более обширный практический опыт, во-вторых, куда детальнее и последовательнее разработана, в-третьих, претендует на универсальность, в-четвёртых, творчески поглотила теорию марксизма, а не просто догматически скомпилировала те или иные положения, удобные в моменте.

О ней и стоит поговорить. Может быть, кто-то найдёт что-то актуальное и применимое. Но сначала пара слов про само чучхэ.

У нас бытует мнение, что идеология чучхэ — это чисто политический принцип опоры на собственные силы, принцип экономической, политической, культурной самоизоляции страны. «Железный занавес» на максималках, ультрасталинизм, если сталинизм понимать исходя из либеральной историографии.

Кстати, на самом деле СССР при Сталине был достаточно открытой страной, которая активно заимствовала буквально все западные технологии, покупала иностранных инженеров и даже готовые производственные решения у западных компаний. Это не СССР закрылся от Запада, а, наоборот, Запад в страхе перед советской системой и идеологией опустил «железный занавес».

Бытует также мнение, что Ким Ир Сен — это такой удачливый просоветский корейский революционер, сумевший за счёт поддержки СССР создать локальную секту-государство с тоталитарными порядками. Подобная трактовка, мягко говоря, сильно упрощена и несколько отдаёт пренебрежением. СССР уже давно нет, а миниатюрная Северная Корея со скудными природными ресурсами не только демонстрирует устойчивость под огромным давлением Запада, но и стала космической и ядерной державой, угрожающей территории США. И нет оснований успехи КНДР объяснять какой-то чудесной поддержкой Китая. Некоторые специалисты, наоборот, отмечают то, что политика Пхеньяна не очень-то устраивает Пекин, а Китай соблюдает все санкции, наложенные на КНДР через ООН.

Так что чучхэисты заслуживают некоторого уважения и внимания.

На самом деле чучхэ — это прежде всего философия, разработанная Ким Ир Сеном и Ким Чен Иром, из положений которой вытекают экономические и политические установки их партии. С философской точки зрения чучхэ базируется на марксизме-ленинизме, то есть философия чучхэ является прежде всего материалистической. Они признают материальность мира и всё, что касается природы и общих вопросов бытия, — это типичный диамат. Собственно, специфика чучхэ начинается при рассмотрении даже не просто общества и его движущих сил, а роли субъективного фактора в истории. Само слово «чучхэ» является философским термином, который по-русски звучит как «субъект» (у нас его переводят как ни попадя, данное значение взято из русского перевода речи Ким Чен Ира, сделанного самими корейцами).

В чучхэ говорится так: марксизм разрешил основной вопрос философии, а создатели чучхэ, творчески развивая эту тематику, выдвинули новый коренной вопрос философии — о месте и роли человека в мире — и научно его разрешили.

Когда первый раз читаешь всё это, честно говоря, выглядит несколько наивно. Но если погружаться глубже в фолианты северокорейских вождей, то смысл оказывается достаточно любопытным. Суть в том, что историю в конечном счёте творят народные массы, и если они правильно организованы, действуют в каком-то едином векторе с единым целеполаганием, то их роль является решающей во всём. Человек, который в чучхэ объявляется властелином мира и хозяином всего, — это не абстрактный человек, как это было у гуманистов, и, скажем, не пролетарий, а «общественный человек» — часть коллектива. И самое главное, что определяют его «общественность» и принадлежность к народным массам только мировоззрение и поступки. Короче говоря, если большие массы людей объединены идеологией и под единым руководством что-то делают, то успех гарантирован. С этим, пожалуй, сложно поспорить.

Ключевым элементом разработки субъективного фактора истории в чучхэ является концепция вождя. Здесь Ким Ир Сен и Ким Чен Ир явно творчески осмыслили роль Ленина и Сталина в большевизме.

Итак. Существенными особенностями «человека общественного», составляющего народные массы, являются стремления к: 1) самостоятельности, 2) творчеству и 3) сознательности. И если с последними двумя всё ясно — это труд и познание как сущностные черты человека, то «самостоятельность» — это теоретическое нововведение чучхэ. Под ним понимается стремление к свободе в смысле познания и преобразования условий собственного существования, в том числе социальных. Так вот, чтобы народные массы стали самостоятельным субъектом истории, им нужен вождь. Так это описывается в северокорейской брошюре:

«Решающим фактором, позволяющим народным массам стать самостоятельным субъектом истории, являются выдающийся вождь и руководство революционной партии. Народные массы — творцы истории, но только под правильным руководством они смогут занять место как субъект в развитии истории и полностью выполнять свою роль. Вопрос о том, как пробуждается революционное сознание народных масс, как они объединяются в организованные силы, как они выполняют свой долг и свою миссию, зависит от того, осуществляется ли правильное руководство ими или нет. Только народные массы, идущие вперед под правильным руководством партии и вождя, смогут стать самостоятельным субъектом истории, продвигающим историю и решающим свою судьбу самостоятельно и творчески… Идеи чучхе дают новое объяснение места и роли вождя в социально-историческом и революционном движении. Согласно этому, вождь занимает абсолютное положение и играет решающую роль в развитии истории и в революционной борьбе».

Северокорейцы прямо сформулировали то, что большевики, кажется, открыто говорить постеснялись.

При всём том, что подобное представление о роли личности в политике и истории может показаться диковатым, оно не лишено определённого смысла. Не было ни одного крупного национального, революционного, освободительного движения, ни одного вообще масштабного исторического дела с сознательным участием массы людей, в котором бы не обнаружился лидер, выдающийся руководитель, вдохновитель, вождь. Везде, где был достигнут значительный результат, будь то государственное строительство, война, какие-то крупные общественные кампании, реформы, кто-то возглавлял этот процесс и от него действительно многое зависело. И суть не в том, что герои вершат историю, а в том, что герои нужны для того, чтобы она вершилась.

Разумеется, некоторые могут сказать, что задним числом приписать решающую роль одному человеку или нескольким людям не составляет труда. Однако кто действительно знаком с организацией дела в любом более-менее крупном коллективе, знает, что фигура лидера действительно играет как минимум важнейшую роль.

Легко заметить, что чучхэйский вождизм похож на вождизм в фашистских доктринах. Однако вождь в чучхэ — это не личность, не человек как таковой, которому поклоняются как звезде шоу-бизнеса, это нечто вроде объективно необходимой общественной функции «мозга» в общественном организме. На все претензии к несовременности, недемократичности и экзотичности вождизма чучхэйцы, вероятно, ответят нечто подобное: «Если коллектив сплочён и действительно делает общее дело, то у него обязательно есть вождь, принимаете вы это или нет. А если коллектива нет, общество расколото и разрознено, то у него вождя нет, но оно при этом и лишено единства воли».

Ким Чен Ир пояснял о вождизме следующее:

«Идеи чучхе впервые в истории научно обосновали, что вождь занимает абсолютное место и выполняет решающую роль в осуществлении революционного дела рабочего класса. Вождь рабочего класса является не отдельной личностью, а высшим представителем класса. Отдельный человек, каким бы выдающимся талантом он ни обладал, выполняет лишь ограниченную роль как один из членов общественного коллектива. Вождь рабочего класса выполняет решающую роль в решении судьбы общественного коллектива и в выполнении исторической миссии рабочего класса. То, что предшествующая теория рассматривала вопрос роли вождя как вопрос роли выдающегося индивидуума, объясняется тем, что вопрос роли вождя считался, главным образом, вопросом командования, как и в социальном движении общего характера. Вопрос места и роли вождя является не простым вопросом о командовании. Это вопрос о центре, высшем мозге общественно-политического организма».

Пожалуй, в отличие от Запада и Севера, на Востоке и Юге больше людей, которые согласятся с тем, что из концепции добровольного демократического соединения «свободных личностей» и решения всех вопросов дебатами и голосованиями ничего продуктивного не выйдет. Поэтому чучхэ имеет некоторое распространение в Азии, Африке и не вызывает за пределами Америки и Европы такого отторжения.

Переходя к теории национализма в чучхэ, ещё следует отметить практические уроки истории, которые оказали влияние на Ким Ир Сена в его теоретизировании. Дело в том, что корейское национально-освободительное антияпонское движение было представлено двумя фракциями: националистической и коммунистической. Националисты ориентировались на поддержку из Европы, а коммунисты — на Коминтерн и Москву. Молодому Ким Ир Сену — сыну известного революционера-националиста — удалось расколоть националистическое движение и сколотить с его значительной частью коалицию против японцев. Причём в отличие от подобной же истории в Китае, где Гоминьдан, пожалуй, выиграл от союза с КПК больше, корейским коммунистам в итоге удалось практически полностью поглотить патриотов-националистов. Поэтому положительное отношение Ким Ир Сена к национализму имело и практическое подкрепление.

Одно из ключевых отличий теории чучхэ от националистических теорий состоит в том, что корейцы не говорят о вожде собственно нации. Вождь в чучхэ — это лидер революционного движения, рабочего класса, тех самых народных масс, которые вершат историю. Национализму же и патриотизму отводится подчинённая роль и понимаются они через призму коммунизма. В отличие, например, от национал-социализма, в котором как раз социализм понимается через призму национализма.

Ким Чен Ир писал, что коммунистическая идеология представляет интересы не только рабочего класса, но и интересы нации, так как последняя состоит в основном из людей труда. В чучхэ предполагается «коалиция коммунизма и национализма», основанная на любви к Родине. И речь не о союзе между классами и прослойками, а о том, что каждый настоящий коммунист (чучхэист) должен быть националистом и патриотом, а каждый последовательный националист рано или поздно станет коммунистом. В чучхэ в целом классовая принадлежность ставится ниже, чем идейная ориентировка человека, его мировоззрение.

С точки зрения чучхэ коммунист — это борец за осуществление самостоятельности народных масс, а поскольку они исторически субъективизированы в виде нации и объективизированы в конкретной стране, постольку он националист и патриот.

Возникает вопрос: а как же знаменитая коммунистическая концепция мировой революции? Здесь чучхэ утверждает, что в нынешнюю эпоху каждая страна должна сама своими путями и средствами идти к социализму, на основе самостоятельности и опоры на собственные силы. Можно отметить, что эта концепция уходит корнями в два исторических факта. Во-первых, в теорию и практику Сталина по построению социализма в отдельной стране, во-вторых, в негативный итог деятельности Коминтерна, который в итоге был распущен. Ким Ир Сен раньше своих «коллег» Мао Цзэдуна и Ходжи заявил о том, что указания из Москвы, особенно после смерти Сталина, часто не соответствуют конкретным условиям его страны и являются ошибочными. Что каждый должен своим умом строить социализм и т. д. В КНДР даже говорили о вредном низкопоклонстве не только перед Западом, но и перед Москвой.

Отсюда в чучхэ отрицается полярность национализма и интернационализма.

«Национализм не противоречит интернационализму, — писал Ким Чен Ир. — Взаимная помощь, поддержка и солидарность между странами, нациями — вот что такое интернационализм. У каждого государства есть свои границы, у каждой нации есть свои отличительные черты; революция и строительство нового общества проводятся в рамках государства и нации. В этих условиях интернационализм сводится к отношениям между странами, нациями и предполагает национализм. Интернационализм, оторванный от нации и национализма, — это фактически бессмыслица. Равнодушный к судьбе своей страны, своей нации человек не может быть верным интернационализму. Революционеры каждой страны должны быть преданными интернационализму, внося достойную лепту прежде всего в борьбу за умножение богатства и могущества, процветание своей страны, своей нации».

В принципе логично, только неясно, как быть, если возникают противоречия интересов между нациями, даже если у власти интернационалисты. Кстати, примеров трений, в том числе чисто территориальных, между соцстранами немало.

Что касается национальных интересов, то они рассматриваются как стремление нации к самостоятельности. Это означает следующее. Во-первых, построение самостоятельной экономики, то есть экономики, ни в каких областях не зависящей от внешних стран. Внешняя торговля — это хорошо, но только тогда, когда ты сам себя обеспечил всем необходимым. Во-вторых, самостоятельность в политике, то есть запрещается любое влияние извне и всякое низкопоклонство. В-третьих, самостоятельность в обороне — военный потенциал, позволяющий «разгромить любого агрессора». В-четвёртых, самостоятельность духовной сферы, то есть запрет всякого стихийного влияния извне: страна перенимает только то, что одобрено партией. И вообще чучхэ — это воспитание каждого гражданина преданным вождю и партии чучхэистом-патриотом прямо с детского сада.

Но, пожалуй, самое интересное — это противопоставление, которое вместо интернационализма предлагается национализму. Национализм по чучхэ предполагает самостоятельное развитие нации, а мешает ему под вывеской глобализации и интеграции в мировой рынок западный империализм.

В 2002 г. Ким Чен Ир писал:

«Империалисты под вывеской «глобализации» и «интеграции» прибегают к коварным попыткам реализовать амбиции на установление своего господства. Они с пеной у рта твердят, что в наши дни бурного взлета науки и техники, мирового размаха экономического обмена между странами такие концепции, как идеалы создания суверенного, независимого национального государства, любовь к Родине и нации, являются «отжившими свой век национальными предрассудками», а «глобализация» и «интеграция» — тенденцией времени. В современном мире, где каждая страна, каждая нация решают свою судьбу на базе своих идей, своего строя и своей культуры, не может быть глобальной «интеграции» с охватом политики, экономики, идеологии и культуры всех стран. Рекламируемая империалистами США попытка к «глобализации» и «интеграции» нацелена на переустройство нашей планеты в «свободный мир», «царство демократии» по-американски, чтобы США установили свое господство над всеми странами, нациями и поставили их в зависимость. Наше время — эпоха самостоятельности. История человечества движется не притязаниями империалистов на установление своего господства и их агрессивной политикой, а процессом борьбы народных масс за самостоятельность. Империалистская попытка к «глобализации» и «интеграции» неизбежно сорвется в вихрях борьбы народов мира, стремящихся к самостоятельности».

Чем не пророчество в наши-то времена?

После ознакомления с идеологией чучхэ становится более понятно, почему КНДР достаточно твёрдо и, кажется, не ситуативно поддержала Россию в её конфронтации с Западом.

Анатолий Широкобородов,
специально для alternatio.org